Журнал "Право и безопасность"

Номер - 3-4 (8-9) Декабрь 2003г

Международное право после холодной войны

Вавилов А.Н., эксперт фонда национальной и международной безопасности, канд. полит. наук, капитан

Период конца 80-х - начала 90-х годов, ознаменовавшийся окончанием глобального противостояния и прекращением "холодной войны", безусловно, стал вехой на пути развития международных отношений. Есть все основания считать это время неким рубежом, перейдя который система международных отношений приобрела новое качество. Казалось, что уже сформирован примат правосознания, при котором осознается приоритет международных норм. Казалось, что в области обеспечения безопасности происходит отход от крайнего реализма и этатизма, удовлетворения собственных потребностей на международной арене за счет других наций и любой ценой. Что вот-вот перед человечеством должны открыться новые перспективы построения более эффективной, стабильной, справедливой и безопасной международной системы. Однако многое из всего этого было иллюзией, и ожидания в значительной части оказались обманутыми. И, как это ни покажется парадоксальным, вместо всемерного укрепления международно-правовых институтов на повестке дня вновь оказался вопрос об эффективности правового регулирования международных отношений. Более того, дискуссия о самой возможности публичного международного права как такового, которая ведется с момента установления так называемой Вестфальской системы, сегодня вновь выглядит актуальной. А некоторые особенности формирующейся структуры международных отношений все более утверждают наблюдателей во мнении, что новая система отнюдь не будет более стабильной и безопасной, чем поделенный на два лагеря мир в эпоху "холодной войны".

Проблемы регулирования международных отношений и обеспечения международной безопасности, приковавшие к себе сегодня столь пристальное внимание исследователей, имеют гораздо более давнюю историю, чем может показаться на первый взгляд.

Следует отметить, что их осмысление происходило в рамках трех научных направлений. Первое связывают с именем английского философа Т.Гоббса (1588-1679), согласно взглядам которого, каждая страна, борясь за свое выживание, неизбежно конфликтует с другими. Он фактически отрицал возможность существования общезначимых и соблюдаемых "правил игры". Государство, как носитель суверенитета, по мнению этого ученого, вправе любыми способами отстаивать свои интересы.

Основу второго направления составило философское наследие великого И.Канта (1724-1804). Он выдвинул тезис о возможности и необходимости установления "постоянного мира" как моральной нормы. Достижение гармонии в отношениях государств на международной арене станет возможным благодаря поддержанию "просвещенного политического порядка", который бы воплотил в себе идеальные черты государственного устройства того времени и перенес бы их в сферу международных отношений. Для Канта причина, вынуждающая государства подчинять свои интересы нормам международного права, - это "рациональное побуждение и моральное обязательство каждого отдельного гражданина по отношению к человеческому сообществу". Фактически императивы И.Канта предполагали упразднение системы государств и формирование единого человеческого сообщества. Такая трактовка проблемы регулирования международных отношений получила название идеалистической.

Основы третьего направления были заложены Г.Гроцием (1583-1645), который допускал возможность регулирования взаимоотношений государств посредством правовых норм и институтов. Вместе с тем, он не отрицал и значение суверенного государства в качестве первоосновы системы международных отношений, указывая на необходимость ограничения и регламентации форм их взаимоотношений. Осознание такой необходимости должно подвигнуть государства к добровольному ограничению (делегированию) своего суверенитета в пользу международных органов и институтов.

В настоящее время в современных политико-правовых концепциях можно встретить элементы теоретического наследия всех трех направлений. Так, например, вполне в духе философии Канта может рассматриваться достаточно популярный в западной политологии тезис о том, что признаваемые "идеальными" демократический режим и либеральная рыночная экономика наряду с правовым государством выступают определяющими факторами современной системы международных отношений. Говорится о наличии прямой связи между "демократией" и поддержанием всеобщего мира и стабильности. В качестве подтверждения данного положения указывается на тот исторический факт, что в новейшей истории демократические государства не воевали друг с другом. Концепция глобализации, также основывающаяся на либеральных ценностях, предполагает последовательное ограничение государственного суверенитета и передачу традиционных функций государства наднациональным структурам.

Сегодня, как и ранее, краеугольный камень международного публичного права составляет система норм, призванных исключить силовые формы разрешения спорных вопросов в отношениях между государствами. На международном уровне принцип запрещения применения силы для разрешения международных конфликтов содержался в некоторых договорах Версальской системы, в статуте Лиги Наций, пакте Бриана-Келлога. Позднее Нюрнбергский трибунал объявил войну "тягчайшим международным преступлением". В Уставе ООН была реализована, пожалуй, наиболее действенная за всю историю попытка создать механизм "поддержания международного мира и безопасности". Так, в ст. 2 (4) говорится, что "Все члены Организации Объединенных Наций воздерживаются в их международных отношениях от угрозы силой или ее применения как против территориальной неприкосновенности или политической независимости любого государства, так и каким-либо другим образом, несовместимым с целями Объединенных Наций". В документе также содержались нормы, касающиеся коллективного принуждения к миру по решению Совета Безопасности. Однако при этом государства - члены ООН все же регулярно под различными предлогами (право на самооборону, просьба о помощи и т.д.) прибегали к силовым средствам разрешения разногласий. Во всех этих случаях имел место умышленный перевод ситуации из правовой плоскости в сферу политики и морали. В настоящее время в качестве причины, предлога и юридического обоснования вмешательства во внутренние дела суверенного государства и применения силы используется концепция прав человека. Права человека и их неукоснительное соблюдение провозглашаются сегодня принципом, которые в современной международной системе "не подлежат невыполнению", чем и оправдывается силовое вмешательство. Приверженцы этой позиции убеждены, что положения, вошедшие во Всеобщую декларацию прав человека 1948 г., следует считать нормами международного права, а следовательно, содержащиеся в них принципы и их выполнение не относится к исключительной компетенции национального государства. По их мнению, "гуманитарная катастрофа", систематические нарушения прав человека являются достаточным основанием для вмешательства во внутренние дела суверенного государства.

В ответ на обвинения в нарушении норм международного права вдохновители политики защиты прав человека ссылаются на преамбулу и ст.ст. 1 (3), 55 и 56 Устава ООН, в соответствии с которыми государства обязуются "предпринимать совместные и самостоятельные действия" с целью обеспечения "всеобщего уважения и соблюдения прав человека и основных свобод для всех".

Однако даже если теоретически допустить подобное вмешательство, признав его законным, отвечающим если не букве, то духу международного публичного права, то возникает большое количество вопросов, имеющих принципиальное значение. Например, какая ситуация может быть охарактеризована как "гуманитарная катастрофа"? Каковы ее признаки? Кто вправе это определять? И вообще, как должна оцениваться ситуация, когда ради спасения одних страдающих людей убивают их невинных сограждан? Кроме того, уже сейчас совершенно очевидно, что несмотря на провозглашенную всеобщность, политика защиты прав человека никогда не примет универсальный характер. Вряд ли кто-то решится вмешаться во внутренние дела США или хотя бы обладающей ядерным оружием Индии. В современных условиях роль арбитра выполняют США, НАТО, ЕС. В результате мы видим, что политика "двойных стандартов" стала сегодня обычной практикой международных отношений. То, что не позволено совершать правительству СРЮ на своей территории по отношению к косовским албанцам, сходит с рук Турции, проводящей не менее жесткую политику в отношении курдов. Все чаще звучат мнения о том, что политика защиты прав человека стала ширмой, за которой в духе холодной войны реализуются интересы и амбиции Запада. Раздающиеся на этом фоне призывы к пересмотру механизмов, сложившихся в рамках ООН, в частности, отказ от существующего формата и полномочий Совета Безопасности как пережитка "холодной войны", не без основания воспринимаются значительной частью мирового сообщества как попытка юридически и институционально закрепить новый баланс сил на мировой арене. Констатация неэффективности ООН и ряда других международных организаций становится оправданием политики диктата, основанной на праве сильного.

В результате противниками политики "гуманитарного вмешательства" было введено в обиход удивительное сочетание - "империализм прав человека", отражающее тем не менее всю противоречивость данного явления.

Пока юристы спорили о легитимности "гуманитарной интервенции", в политической науке наметился "ренессанс" реалистических концепций. Именно наследие Т.Гоббса и его последователей кажется сегодня вновь востребованным.

Важнейшей составляющей концепции политического реализма является положение о том, что отношения государств с неизбежностью порождают такой феномен, как баланс сил. Тезис античного философа Фукидида о том, что скрытой причиной войны является рост мощи одного из участников международных отношений, вызывающий нарушение сложившегося равновесия, несмотря на свой возраст, сегодня актуален как никогда. Несбалансированная сила одного из участников международных отношений объективно генерирует угрозу безопасности для остальных и подрывает стабильность всей системы. Если в условиях паритета и равновесия международное право воспринимается как "правила игры", которые ставят игроков в равные условия, то в условиях существенного превосходства оно начинается восприниматься сильной стороной как путы, сковывающие инициативу на международной арене, которые к тому же можно безнаказанно сбросить. Именно в части, касающейся обеспечения исполнения норм и санкций, заключается главная проблема современного публичного международного права.

События последних 10 лет со всей очевидностью продемонстрировали, что лучшая основа стабильности международной системы - паритет возможностей сторон и взаимное сдерживание. Уповать на обязывающие международные институты и нормы в условиях гегемонизма отдельного государства бессмысленно, и модель всеобщей безопасности, реализацией которой на глобальном уровне стало создание ООН, а на региональном, например, ОБСЕ обнаруживает свою дисфункциональность. Именно в этом состоит главная причина неэффективности ООН и других международных институтов, призванных реализовать давнюю мечту человека - построение мирового порядка, основанного на универсальных ценностях и общности интересов прогрессивного развития, на сугубо правовом регулировании неизбежных конфликтов и создании системы коллективной безопасности.

В обстановке фактически однополярного мира происходит эрозия международного публичного права, разложение его на отдельные режимы, регулирующие отдельные аспекты международных отношений, соблюдение которых обеспечивается лишь взаимной заинтересованностью сторон.

В то время, как традиционные вопросы, составляющие предмет правового регулирования, такие как поддержание всеобщего мира и стабильности, вмешательство во внутренние дела суверенного государства и обеспечение национальной безопасности, воспринимаются все более остро, наибольшую эффективность демонстрируют правовые режимы в сфере международного частного права, являя собой прообраз всеобщего корпоративного кодекса транснационального менеджмента. В полной мере отражая тенденции развития мировой экономики, правовое регулирование в сфере международной торговли и тарифов приобретает для всей системы международных отношений все большее значение.

Возможно, мы еще станем свидетелями подлинной гуманизации сферы международных отношений и торжества принципов международного права. Сегодня же необходимо четко осознавать, что единственной надежной гарантией международной стабильности и предотвращения трагедий, подобных той, что произошла в Югославии в 1999 г., является восстановление баланса сил, основанного на паритете и сдерживании и исключающего саму возможность безнаказанной агрессии.

Международное право после холодной войны | Журнал "Право и безопасность" | http://www.dpr.ru

Журнал "Право и безопасность"

Номер - 3-4 (8-9) Декабрь 2003г

Международное право после холодной войны

Вавилов А.Н., эксперт фонда национальной и международной безопасности, канд. полит. наук, капитан

Период конца 80-х - начала 90-х годов, ознаменовавшийся окончанием глобального противостояния и прекращением "холодной войны", безусловно, стал вехой на пути развития международных отношений. Есть все основания считать это время неким рубежом, перейдя который система международных отношений приобрела новое качество. Казалось, что уже сформирован примат правосознания, при котором осознается приоритет международных норм. Казалось, что в области обеспечения безопасности происходит отход от крайнего реализма и этатизма, удовлетворения собственных потребностей на международной арене за счет других наций и любой ценой. Что вот-вот перед человечеством должны открыться новые перспективы построения более эффективной, стабильной, справедливой и безопасной международной системы. Однако многое из всего этого было иллюзией, и ожидания в значительной части оказались обманутыми. И, как это ни покажется парадоксальным, вместо всемерного укрепления международно-правовых институтов на повестке дня вновь оказался вопрос об эффективности правового регулирования международных отношений. Более того, дискуссия о самой возможности публичного международного права как такового, которая ведется с момента установления так называемой Вестфальской системы, сегодня вновь выглядит актуальной. А некоторые особенности формирующейся структуры международных отношений все более утверждают наблюдателей во мнении, что новая система отнюдь не будет более стабильной и безопасной, чем поделенный на два лагеря мир в эпоху "холодной войны".

Проблемы регулирования международных отношений и обеспечения международной безопасности, приковавшие к себе сегодня столь пристальное внимание исследователей, имеют гораздо более давнюю историю, чем может показаться на первый взгляд.

Следует отметить, что их осмысление происходило в рамках трех научных направлений. Первое связывают с именем английского философа Т.Гоббса (1588-1679), согласно взглядам которого, каждая страна, борясь за свое выживание, неизбежно конфликтует с другими. Он фактически отрицал возможность существования общезначимых и соблюдаемых "правил игры". Государство, как носитель суверенитета, по мнению этого ученого, вправе любыми способами отстаивать свои интересы.

Основу второго направления составило философское наследие великого И.Канта (1724-1804). Он выдвинул тезис о возможности и необходимости установления "постоянного мира" как моральной нормы. Достижение гармонии в отношениях государств на международной арене станет возможным благодаря поддержанию "просвещенного политического порядка", который бы воплотил в себе идеальные черты государственного устройства того времени и перенес бы их в сферу международных отношений. Для Канта причина, вынуждающая государства подчинять свои интересы нормам международного права, - это "рациональное побуждение и моральное обязательство каждого отдельного гражданина по отношению к человеческому сообществу". Фактически императивы И.Канта предполагали упразднение системы государств и формирование единого человеческого сообщества. Такая трактовка проблемы регулирования международных отношений получила название идеалистической.

Основы третьего направления были заложены Г.Гроцием (1583-1645), который допускал возможность регулирования взаимоотношений государств посредством правовых норм и институтов. Вместе с тем, он не отрицал и значение суверенного государства в качестве первоосновы системы международных отношений, указывая на необходимость ограничения и регламентации форм их взаимоотношений. Осознание такой необходимости должно подвигнуть государства к добровольному ограничению (делегированию) своего суверенитета в пользу международных органов и институтов.

В настоящее время в современных политико-правовых концепциях можно встретить элементы теоретического наследия всех трех направлений. Так, например, вполне в духе философии Канта может рассматриваться достаточно популярный в западной политологии тезис о том, что признаваемые "идеальными" демократический режим и либеральная рыночная экономика наряду с правовым государством выступают определяющими факторами современной системы международных отношений. Говорится о наличии прямой связи между "демократией" и поддержанием всеобщего мира и стабильности. В качестве подтверждения данного положения указывается на тот исторический факт, что в новейшей истории демократические государства не воевали друг с другом. Концепция глобализации, также основывающаяся на либеральных ценностях, предполагает последовательное ограничение государственного суверенитета и передачу традиционных функций государства наднациональным структурам.

Сегодня, как и ранее, краеугольный камень международного публичного права составляет система норм, призванных исключить силовые формы разрешения спорных вопросов в отношениях между государствами. На международном уровне принцип запрещения применения силы для разрешения международных конфликтов содержался в некоторых договорах Версальской системы, в статуте Лиги Наций, пакте Бриана-Келлога. Позднее Нюрнбергский трибунал объявил войну "тягчайшим международным преступлением". В Уставе ООН была реализована, пожалуй, наиболее действенная за всю историю попытка создать механизм "поддержания международного мира и безопасности". Так, в ст. 2 (4) говорится, что "Все члены Организации Объединенных Наций воздерживаются в их международных отношениях от угрозы силой или ее применения как против территориальной неприкосновенности или политической независимости любого государства, так и каким-либо другим образом, несовместимым с целями Объединенных Наций". В документе также содержались нормы, касающиеся коллективного принуждения к миру по решению Совета Безопасности. Однако при этом государства - члены ООН все же регулярно под различными предлогами (право на самооборону, просьба о помощи и т.д.) прибегали к силовым средствам разрешения разногласий. Во всех этих случаях имел место умышленный перевод ситуации из правовой плоскости в сферу политики и морали. В настоящее время в качестве причины, предлога и юридического обоснования вмешательства во внутренние дела суверенного государства и применения силы используется концепция прав человека. Права человека и их неукоснительное соблюдение провозглашаются сегодня принципом, которые в современной международной системе "не подлежат невыполнению", чем и оправдывается силовое вмешательство. Приверженцы этой позиции убеждены, что положения, вошедшие во Всеобщую декларацию прав человека 1948 г., следует считать нормами международного права, а следовательно, содержащиеся в них принципы и их выполнение не относится к исключительной компетенции национального государства. По их мнению, "гуманитарная катастрофа", систематические нарушения прав человека являются достаточным основанием для вмешательства во внутренние дела суверенного государства.

В ответ на обвинения в нарушении норм международного права вдохновители политики защиты прав человека ссылаются на преамбулу и ст.ст. 1 (3), 55 и 56 Устава ООН, в соответствии с которыми государства обязуются "предпринимать совместные и самостоятельные действия" с целью обеспечения "всеобщего уважения и соблюдения прав человека и основных свобод для всех".

Однако даже если теоретически допустить подобное вмешательство, признав его законным, отвечающим если не букве, то духу международного публичного права, то возникает большое количество вопросов, имеющих принципиальное значение. Например, какая ситуация может быть охарактеризована как "гуманитарная катастрофа"? Каковы ее признаки? Кто вправе это определять? И вообще, как должна оцениваться ситуация, когда ради спасения одних страдающих людей убивают их невинных сограждан? Кроме того, уже сейчас совершенно очевидно, что несмотря на провозглашенную всеобщность, политика защиты прав человека никогда не примет универсальный характер. Вряд ли кто-то решится вмешаться во внутренние дела США или хотя бы обладающей ядерным оружием Индии. В современных условиях роль арбитра выполняют США, НАТО, ЕС. В результате мы видим, что политика "двойных стандартов" стала сегодня обычной практикой международных отношений. То, что не позволено совершать правительству СРЮ на своей территории по отношению к косовским албанцам, сходит с рук Турции, проводящей не менее жесткую политику в отношении курдов. Все чаще звучат мнения о том, что политика защиты прав человека стала ширмой, за которой в духе холодной войны реализуются интересы и амбиции Запада. Раздающиеся на этом фоне призывы к пересмотру механизмов, сложившихся в рамках ООН, в частности, отказ от существующего формата и полномочий Совета Безопасности как пережитка "холодной войны", не без основания воспринимаются значительной частью мирового сообщества как попытка юридически и институционально закрепить новый баланс сил на мировой арене. Констатация неэффективности ООН и ряда других международных организаций становится оправданием политики диктата, основанной на праве сильного.

В результате противниками политики "гуманитарного вмешательства" было введено в обиход удивительное сочетание - "империализм прав человека", отражающее тем не менее всю противоречивость данного явления.

Пока юристы спорили о легитимности "гуманитарной интервенции", в политической науке наметился "ренессанс" реалистических концепций. Именно наследие Т.Гоббса и его последователей кажется сегодня вновь востребованным.

Важнейшей составляющей концепции политического реализма является положение о том, что отношения государств с неизбежностью порождают такой феномен, как баланс сил. Тезис античного философа Фукидида о том, что скрытой причиной войны является рост мощи одного из участников международных отношений, вызывающий нарушение сложившегося равновесия, несмотря на свой возраст, сегодня актуален как никогда. Несбалансированная сила одного из участников международных отношений объективно генерирует угрозу безопасности для остальных и подрывает стабильность всей системы. Если в условиях паритета и равновесия международное право воспринимается как "правила игры", которые ставят игроков в равные условия, то в условиях существенного превосходства оно начинается восприниматься сильной стороной как путы, сковывающие инициативу на международной арене, которые к тому же можно безнаказанно сбросить. Именно в части, касающейся обеспечения исполнения норм и санкций, заключается главная проблема современного публичного международного права.

События последних 10 лет со всей очевидностью продемонстрировали, что лучшая основа стабильности международной системы - паритет возможностей сторон и взаимное сдерживание. Уповать на обязывающие международные институты и нормы в условиях гегемонизма отдельного государства бессмысленно, и модель всеобщей безопасности, реализацией которой на глобальном уровне стало создание ООН, а на региональном, например, ОБСЕ обнаруживает свою дисфункциональность. Именно в этом состоит главная причина неэффективности ООН и других международных институтов, призванных реализовать давнюю мечту человека - построение мирового порядка, основанного на универсальных ценностях и общности интересов прогрессивного развития, на сугубо правовом регулировании неизбежных конфликтов и создании системы коллективной безопасности.

В обстановке фактически однополярного мира происходит эрозия международного публичного права, разложение его на отдельные режимы, регулирующие отдельные аспекты международных отношений, соблюдение которых обеспечивается лишь взаимной заинтересованностью сторон.

В то время, как традиционные вопросы, составляющие предмет правового регулирования, такие как поддержание всеобщего мира и стабильности, вмешательство во внутренние дела суверенного государства и обеспечение национальной безопасности, воспринимаются все более остро, наибольшую эффективность демонстрируют правовые режимы в сфере международного частного права, являя собой прообраз всеобщего корпоративного кодекса транснационального менеджмента. В полной мере отражая тенденции развития мировой экономики, правовое регулирование в сфере международной торговли и тарифов приобретает для всей системы международных отношений все большее значение.

Возможно, мы еще станем свидетелями подлинной гуманизации сферы международных отношений и торжества принципов международного права. Сегодня же необходимо четко осознавать, что единственной надежной гарантией международной стабильности и предотвращения трагедий, подобных той, что произошла в Югославии в 1999 г., является восстановление баланса сил, основанного на паритете и сдерживании и исключающего саму возможность безнаказанной агрессии.