|
Текущий год будет интересен во многих отношениях: не только потому, что в лице посланника Ишингера конференция по безопасности обрела нового председателя, что уже само по себе является новостью - господин Ишингер, я желаю вам успехов в работе. На 2009 г. приходятся ключевые символические даты. К власти пришла новая американская администрация под руководством нового американского президента. Мы рады принимать сегодня вице-президента, что также является символичным для сотрудничества, к которому стремится эта новая американская администрация. В этом году 1 сентября мы будем отмечать 70-летнюю годовщину начала Второй мировой войны. НАТО исполняется 60 лет. В 1989 г., 20 лет назад, пала берлинская стена - так сказать, символ прорыва мира в новую эру свободы. Здесь перед вами сидят французский президент, польский премьер-министр и немецкий канцлер, родом из ГДР. Все это показывает, что стало возможным за последние десятилетия.
Одновременно, 2009 - это год, который начался с того, что мы были вынуждены признать, что находимся в самом глубоком за последние десятилетия экономическом кризисе, вызванном международным кризисом на финансовом рынке. Этот кризис затронул все страны мира. Год также начался с военной операции Израиля в Секторе Газа. Мы должны признаться, что нам пока не удалось достичь какого-либо прогресса в отношении иранской ядерной программы. Мы еще не добились поставленных целей в Афганистане. Ужасные события происходят в Африке. Другими словами, мы живем в мире, полном конфликтов и проблем.
О чем нам это говорит? Для меня, как и для большинства присутствующих в этом зале, прошедшие десятилетия стали годами, когда мы могли показать: мы движемся вперед. Это придавало нам силы и вселяло надежды, что мы сможем добиться успехов и в 2009 г. - году, который станет проверкой, удастся ли нам добиться качественного прогресса в рамках глобального сотрудничества на пути к созданию общемировых институтов и заключению соглашений, которые позволят нам мирно жить в условиях глобализации.
Когда мы все собрались здесь, я хотела бы спросить вас как канцлер Германии: что объединяет нас в союзы, в рамках которых мы существуем и работаем? С одной стороны, это, конечно же, фундамент общих ценностей свободы и демократии, совместное членство в Трансатлантическом альянсе, НАТО, которому исполняется 60 лет и который и в XXI в. - я хотела бы особенно подчеркнуть это - является центральным связующим звеном Трансатлантического альянса - союза, где объединены наши совместные интересы на основе общих ценностей. И мы строим планы и предпринимаем необходимые действия, исходя из этих ценностей. Статья 5 о взаимопомощи остается центральным пунктом альянса. Трансатлантическая ось - основа нашей архитектуры безопасности.
НАТО провело значительное расширение своего состава, но это расширение еще не завершилось. Мы заявили в Бухаресте: Украина и Грузия также войдут в НАТО. НАТО будет настаивать на отсутствии у третьих сторон права принимать решения, кто может быть членом НАТО, а кто нет. Разумеется, мы будем проверять каждого кандидата, способен ли он послужить укреплению безопасности альянса в целом.
НАТО - 60 лет, это означает также, что в XXI в. мы стоим перед новыми вызовами, как, например, асимметричные угрозы и терроризм. Эпоха политики блоков завершилась, сейчас мы живем в мире, полном новых конфликтов. И НАТО должно ориентироваться на эту реальность. Поэтому мы также полагаем, что 60-летие основания НАТО является верным моментом, чтобы не только задуматься о новой стратегической концепции, но и выработать ее. Хозяевами празднования 60-го юбилея НАТО будут Германия и Франция. Я не только очень рада тому, что сегодня здесь присутствует французский президент Николя Саркози, но и тому, что Германия и Франция совместно выступят в роли организаторов, а Франция сделает шаг назад к полному членству в альянсе, и завершится интеграция военного союза. Это очень важный шаг, особенно с точки зрения Германии. Полное вхождение Франции во все структуры будет способствовать усилению НАТО.
Для разработки подобной стратегической концепции мы должны создать рабочую структуру объединения внешних рекомендаций и внутреннего процесса обсуждения для быстрого достижения конкретных результатов. Я хотела бы объяснить, что, с моей точки зрения, должна обеспечить эта новая стратегическая концепция.
Во-первых - это ожидание разделяют со мной многие европейцы и США: я считаю, что мы должны объединиться, т.к. международные конфликты больше не могут быть решены в одиночку какой-либо одной страной, мы нужны друг другу. Мы должны действовать сообща. Неважно, насколько велика страна, никто не сможет справиться самостоятельно. Это означает, что основой нашей деятельности должен стать коллективный подход.
Во-вторых, в последние годы большое внимание уделялось вопросу: какова наша концепция обеспечения безопасности? Мы пришли к убеждению, что адекватным ответом на вызовы XXI в. является концепция сетевой безопасности. Это означает, что борьба с кризисами и их предупреждение должны проходить с использованием набора политических, экономически стимулирующих, полицейских, отчасти культурно-политических и, если необходимо, разумеется, также военных мер. НАТО - это, прежде всего, военный союз. Это означает, что нам необходимо найти пути - это должно стать частью новой стратегической концепции - объединения военного потенциала НАТО с концепцией коллективной безопасности и формирования на этой основе необходимых объединений.
Концепция коллективной безопасности определяет европейскую политику в области безопасности и обороны. Европейской политике в области безопасности и обороны уже около 10 лет. Она довольно бурно развивалась и будет институционально подтверждена, если мы, наконец, ратифицируем Лиссабонский договор, и задачи внешней политики и политики безопасности союза (то есть политики государств - членов Европейского Союза) получат конкретное наполнение. Генри Киссинджер, которого я, как и все остальные, рада сердечно приветствовать, еще много лет назад поставил вопрос: кому позвонить в Европу, если необходимо узнать, что думает Европа? Я полагаю, мы приблизились на шаг к решению этого вопроса, хотя я и не могу гарантировать, что ответы всех 27 государств-членов в определенный момент времени будут совпадать - готова это признать. Но в любом случае это будет важным шагом вперед.
В рамках европейской политики в области безопасности и обороны за эти годы были проведены 22 миссии. В настоящее время в рамках этой политики проходят 13 миссий: помимо прочего, это Чад, обучение сил правопорядка в Афганистане, Косово, военное и гражданское присутствие в Боснии; мы помогаем готовить палестинских полицейских, мы боремся с пиратами у Африканского рога; мы охраняли выборы в Конго. Другими словами, в рамках наших миссий мы разработали, провели и добились успеха в большом количестве мероприятий коллективной безопасности.
Тем не менее необходимо честно признать, что военные возможности европейской политики в области безопасности и обороны еще недостаточно интегрированы. В настоящее время мы используем принцип "боевых групп", но когда дело доходит до практического применения, нам необходимо пройти еще длительный путь. С другой стороны, многочисленные примеры показывают, что мы уже можем, и где мы готовы взять на себя ответственность.
Для меня европейская политика в области безопасности и обороны представляет собой новую форму взаимодействия с НАТО. Страны-члены больше не будут действовать поодиночке, по отдельным вопросам НАТО будет руководствоваться общеевропейской политикой в области безопасности и обороны. Это означает, что благодаря европейской политике в области безопасности и обороны мы сможем укрепить наш альянс - НАТО. Речь идет не о конкуренции и не о соревновании, в каждом отдельном случае мы должны принимать решение об оптимальном формате миссии только после совместного анализа и при общей поддержке. Это означает, что наше сотрудничество в рамках НАТО может быть подкреплено европейской политикой в области безопасности и обороны. По крайней мере, именно так я это себе представляю.
Новая стратегическая концепция НАТО должна соответствовать этой концепции коллективной безопасности и быть близкой ей по духу. Это означает, что мы должны научиться применять на практике концепции коллективной безопасности на местах с использованием военных возможностей НАТО. Это означает, и об этом я говорю на мюнхенской конференции уже не первый год: НАТО должно стать местом политических дискуссий. Нельзя требовать коллективной безопасности, а затем воспринимать НАТО лишь как военный союз. Так не пойдет, в подобном случае основные трансатлантические дискуссии будут проходить где-либо еще.
Я полагаю, что мы очень близко подошли к этой цели и подобному подходу в ходе нашей миссии в Афганистане. Присутствующие на бухарестской конференции НАТО видели, что в ней принимали участие представители Афганистана, представители Соединенных Штатов, конечно же, представители НАТО и представители всех стран, входящих в состав Международных сил содействия безопасности в Афганистане (ISAF), т.е. гораздо большее количество стран, чем число членов НАТО. Это была политическая конференция. Подобный подход следует углублять и расширять.
Помимо концепции коллективной безопасности для разрешения нам необходим и региональный подход. Ни один конфликт не может быть сведен к масштабам страны. Если мы говорим об Афганистане, мы знаем: мы одновременно говорим и о ситуации в Пакистане. Поэтому мы готовы - я заявляю это от лица Германии; это же подтвердил делами и министр иностранных дел ФРГ во время нашего председательства в ЕС и "Большой восьмерке" (G8) - учитывать подобную региональную перспективу разрешения конфликтов, и поэтому в Пакистане мы со всей полнотой ответственности старались не дать ни малейшего повода, который способствовал бы укреплению Талибана и других экстремистских сил.
На фоне всего того, что нам удалось достичь, необходимо все же понимать: сотрудничество между НАТО и европейской политикой в области безопасности и обороны выглядит не совсем так, как мы это себе представляли. Мы ведем бесконечные дискуссии в отношении конкретных вопросов - будь то вопрос Косово или Афганистана - потому что существуют неразрешенные конфликты между странами - членами Европейского Союза и НАТО. На этом месте можно привести конкретный пример Турции и Кипра. Это означает, что все мы заинтересованы в том, чтобы подобные региональные конфликты не препятствовали межрегиональному сотрудничеству в рамках трансатлантического альянса или Европейского Союза, т.к. это стоит нам много усилий и времени. Над этим аспектом необходимо также продолжать работать.
Новая стратегическая концепция НАТО должна ответить на вопрос: каким будет наш подход к контролю вооружений и разоружению? Эти темы уже обсуждались здесь вчера. Поэтому я хочу лишь добавить: нам необходим более эффективный контроль вооружений, нам необходимы более решительные шаги в направлении разоружения. В области традиционных вооруженных сил важную роль играет вопрос будущей судьбы Договора об обычных вооружениях в Европе. Мы должны принять решение, что этот договор необходимо ратифицировать и расширять и дальше. В ядерной области нам необходимы реальные результаты на конференции по пересмотру договора о нераспространении ядерного оружия. Я считаю, что Европейский Союз как единое целое должен принимать более активное участие в переговорах по разоружению.
Я думаю, мы все хотим жить в мире, в котором ядерное оружие не играло бы больше никакой роли. Но в ближайшей перспективе мы должны, прежде всего, найти эффективные пути к сокращению и уменьшению ядерных арсеналов. Одновременно необходимо предотвратить появление атомной бомбы у Ирана. Я заявляю: это будет непростая проверка для международного сообщества. Я говорю вам со всей уверенностью: мы предложили переговоры, мы стремимся к дипломатическому решению. Предложения о переговорах были сделаны и в этом зале. Я думаю, что новая американская администрация представит нам свою позицию в отношении иранского вопроса уже в ближайшие месяцы. Мы готовы пройти этот путь сообща, но мы готовы также рассмотреть возможность более жестких санкций, если мы не добьемся прогресса. Мы не должны допустить, чтобы Иран заполучил ядерное оружие.
Создавая архитектуру безопасности, мы также должны ответить на вопрос: как интегрировать в эту архитектуру Россию? Россия является неотъемлемой частью процесса разоружения между США и Россией. Россия также является частью Европы. Поэтому взаимоотношения с Россией имеют для нас огромное значение. Мы создали механизмы, которые, к счастью, начинают снова оживать, как, например, Совет Россия-НАТО. Мы должны увеличить интенсивность этих переговоров. Мы также должны обсудить предложения российского президента Медведева в области европейской безопасности, которые включают возможность поиска более тесного взаимодействия между Европейским Союзом, европейской политикой в области безопасности и обороны и Россией.
Но я хотела бы заявить, что эти действия не должны привести к обоюдному ослаблению европейской политики в области безопасности и обороны и НАТО в ходе конкуренции за более выгодные взаимоотношения с Россией. Мы все заинтересованы в интеграции России в будущую архитектуру безопасности. Но это должно произойти в рамках совместных усилий НАТО и европейской политики в области безопасности и обороны.
Перед нами стоит непростая задача по продвижению мирного процесса на Ближнем Востоке, который в ходе последних событий откатился назад. В этих целях мы будем тесно взаимодействовать с нашими американскими партнерами. Завершение этого мирного процесса в рамках решения, включающего сосуществование двух государств - еврейского государства Израиль и государства палестинцев, не терпит отлагательств. Оно также станет ключом ко многим другим вопросам в этом регионе.
Наше сотрудничество должно выглядеть следующим образом. Мы совместно анализируем, затем мы совместно принимаем решения и совместно действуем. Это наиболее важно с точки зрения политики в области безопасности и обороны. В состоянии ли мы действовать подобным образом, докажут конкретные практические примеры, которые я перечислила ранее. В рамках другого события, посвященного борьбе с финансовым и экономическим кризисом, на встрече большой двадцатки (G20) 2 апреля в Лондоне мы покажем, в состоянии ли мы действовать сообща. В конце этого года в области экологии мы должны продемонстрировать, способны ли мы выработать программу защиты климата, которая послужит дальнейшим развитием Киотского протокола.
По сути, основной вопрос, хотя он и может иметь самое разное наполнение, заключается в том, способны ли мы действовать сообща - как страны, которые объединяют общие ценности? Способны ли мы создавать перспективные стратегии? Я полагаю, да, мы способны. Я говорю вам: Германия готова. Но когда мы в следующем году снова соберемся на очередной конференции по безопасности, мы больше не сможем сказать, что это, к сожалению, не удалось, зато мы сможем проверить, были ли мы готовы в отношении этих различных аспектов к глобализации и сосуществованию в условиях глобализации. Я полна оптимизма. Ведь вместе мы добились так многого: 60 лет НАТО стали наиболее длительным периодом мира в Европе, периодом демократии и свободы. Нам много удастся, если мы соберемся и приложим все усилия.
|
