|
Уголовно-правовая регламентация причинения вреда в результате надлежащего исполнения профессиональных или должностных обязанностей
Устинков А.В., Игнатьев А.А., кафедра уголовного права и уголовного процесса Академии ФСБ РФ
Вопрос о необходимости совершенствования отечественной системы обстоятельств, исключающих преступность
деяния, давно муссируется среди ученых
и практиков. Жизнь неуклонно подталкивает законодателя дополнять уголовный
закон новыми обстоятельствами. Так было
с причинением вреда преступнику при
его задержании, обоснованном риском и
иными обстоятельствами, включенными в
Уголовный кодекс Российской Федерации
1996 года. Однако многие известные практике обстоятельства до сих пор не нашли
законодательного выражения: исполнение
закона, осуществление профессиональных
функций, исполнение служебного или общественного долга, причинение вреда лицу
с его согласия или по его просьбе, а равно в
ходе спортивного поединка.
Авторы предлагают сфокусировать внимание на проблеме исключения уголовной
ответственности для лица, которое при надлежащем исполнении профессиональных или
должностных обязанностей причинило вред
охраняемым Уголовным кодексом Российской Федерации общественным отношениям.
Новая статья уголовного закона должна
быть, по-нашему мнению, сформулирована
следующим образом:
«Статья 39.1. Надлежащее исполнение служебных
или профессиональных обязанностей
1. Не является преступлением причинение вреда охраняемым законом интересам в результате
надлежащего исполнения лицом возложенных на
него законом профессиональных или должностных
обязанностей.
2. Под надлежащим исполнением профессиональных или должностных обязанностей понимается их
исполнение лицом в строгом соответствии с требованиями нормативного правового акта, изданного для
конкретизации положений закона, возлагающего на
лицо такие обязанности.
3. Лицо, совершившее преступление в результате
ненадлежащего исполнения возложенных на него
законом профессиональных или должностных обязанностей, несет уголовную ответственность на общих
основаниях».
Принципиальным положением, содержащимся в предложенной норме, является
указание на то, что профессиональные или
должностные обязанности должны быть
возложены на лицо законом. Другими словами, оно должно исполнять ту функцию,
которую законодатель, путем принятия от
имени народа правового акта, признал необходимой (социально полезной) в подобных
ситуациях.
Одна из ситуаций такого рода складывается при несении караульной службы.
Например, к часовому, охраняющему склад
с вооружением, приближается человек.
Часовой окриком требует остановиться,
предупреждает о выстреле в воздух, производит такой выстрел, но человек продолжает
идти. После этого производит выстрел на
поражение и убивает человека. Юридическая
обусловленность такого поведения часового
определяется предписанием действовать
именно таким образом, закрепленным в
Уставе гарнизонной и караульной службы.
Социальная обусловленность — потребностью в надежной охране военных объектов,
в частности, минимизацией возможности
хищения вооружения.
С общесоциальных позиций поведение
часового в описанной ситуации оправданно, а с точки зрения Устава гарнизонной и
караульной службы — обязательно. Ведь
нарушение уставных правил караульной
службы является преступлением.
С позиций уголовного права в действиях
часового налицо преступление — умышленное причинение смерти другому лицу, то
есть убийство (ст. 105 Уголовного кодекса
Российской Федерации). Он не находился в
состоянии необходимой обороны, поскольку
отсутствовало общественно опасное посягательство (проникновение на охраняемый
объект не является преступлением, то есть
не порождает у часового право на необходимую оборону).
Описанная ситуация с часовым не уникальна. Похожие вопросы обнаруживаются
всегда, когда выполнение профессиональных обязанностей чревато вынужденным
причинением вреда охраняемым законом
интересам, так как сама профессия связана
с возможным причинением такого вреда. На
практике проблемы чаще всего возникают
при уголовно-правовой оценке следующих
действий:
причинении конвоиром вреда жизни или
здоровью задержанного, который совершает побег. Например, когда задержанный
еще не был признан судом виновным в совершении преступления, а то преступление,
в совершении которого его подозревают
или обвиняют, относится к нетяжким;
причинении пограничником вреда жизни
или здоровью нарушителю Государственной
границы РФ при том, что незаконное пересечение Государственной границы РФ также
не относится к тяжким преступлениям;
разрушение помещения пожарными при
тушении пожара (разрушение может образовывать больший или равный ущерб по
отношению к ущербу от самого пожара, что
исключает крайнюю необходимость).
Все эти примеры объединяет одно. Один
закон (например, упоминавшийся Устав)
возлагает на лицо профессиональную или
служебную обязанность действовать строго определенным образом и устанавливает
административную, дисциплинарную или
уголовную ответственность за неисполнение
этой обязанности. Другой закон (Уголовный
кодекс РФ), к сфере регулирования которого относится оценка возможного общественно опасного результата исполнения
обязанности, никоим образом не защищает
исполнителя от уголовной ответственности.
С позиций формальной юриспруденции
обнаруживается серьезная проблема, когда
и неисполнение, и исполнение обязанности
грозит юридической ответственностью.
Эта проблема нашла решение на практике, однако его вряд ли можно признать
удачным. Например, часового все-таки не
привлекают к уголовной ответственности,
ссылаясь на положения Устава. Подобная
практика ссылок на Устав представляет
серьезную угрозу кодифицированности
уголовного законодательства, грозит его
«размытием». Статья 1 Уголовного кодекса
Российской Федерации гласит, что Кодекс
является единственным источником уголовного права. И только он вправе определить,
что является преступлением, а что не является. В этом же примере получается, что
Устав в некоторой части подменяет собой
уголовный закон.
Авторы видят решение этой проблемы в
дополнении Уголовного кодекса Российской
Федерации универсальной нормой об исключении уголовной ответственности лица,
которое при надлежащем исполнении профессиональных или должностных обязанностей причинило вред охраняемым уголовным
законом общественным отношениям.
Под надлежащим исполнением профессиональных или должностных обязанностей
авторы предлагают понимать их исполнение
в строгом соответствии с требованиями
закона или иного правового акта, изданного для детализации (конкретизации)
положений закона, возлагающего на лицо
такие обязанности. Это базовое положение
предлагаемой нормы. Дело в том, что социальная функция исполнителя заключается
в исполнении всевозможных предписаний.
Перманентная оценка исполнителем допустимости тех или иных предписанных
ему действий чревата хаосом в социальных
отношениях. Вероятность самой жесткой — уголовной ответственности за результат
надлежащего исполнения должностных или
профессиональных обязанностей сковывает инициативу исполнителя, принуждает
его действовать формально или халатно.
Есть основания полагать, что в масштабах
Российской Федерации безынициативность
и формализм могут существенно снизить
эффективность работы всего государственного аппарата.
В деятельности правоохранительных органов и Министерства обороны Российской
Федерации это ведет к подрыву принципов
единоначалия и соподчиненности. Нетрудно представить, например, последствия
размышлений бойца группы специального
назначения, находящейся в боевом соприкосновении с террористами, о допустимости
исполнения тех или иных обязанностей,
установленных ведомственным приказом,
регламентирующим проведение контртеррористической операции.
Объяснение сути надлежащего исполнения профессиональных или должностных
обязанностей через строгое следование положениям закона или иного нормативного
акта, призвано исключить конкуренцию с
нормой об исполнении приказа (ст. 42 УК
РФ). Приказ (распоряжение) — это ситуативные разовые указания, которые могут быть
отданы лишь конкретному исполнителю в
сложившейся на данный момент обстановке.
Профессиональные (должностные) обязанности — универсальны, так как рассчитаны
на любого исполнителя, занимающего ту или
иную должность, и подлежат исполнению в
широком спектре ситуаций.
Предлагаемая норма имеет существенное
значение для активизации борьбы с преступными посягательствами и успешного ведения
оперативно-розыскной деятельности.
Так, единственным эффективным на
сегодняшний день способом упреждающей
разработки террористических организаций,
банд, иных преступных сообществ является
внедрение в их ряды оперативных работников или лиц, оказывающих содействие
правоохранительным органам. Внедрение
объективно порождает вопрос о вынужденном соучастии указанных лиц в преступной
деятельности разрабатываемых. Тем более
что участники этих организаций зачастую
проверяют новых членов совершением
преступления, — например, предлагают
похитить оружие. Они прекрасно осведомлены о несовершенстве отечественного
уголовного закона и осознают, что оба
варианта поведения заведомо опасны для
оперативного работника или лица, оказывающего содействие правоохранительным
органам. Отказ совершить преступление — есть фактическое признание внедрения,
сопровождающееся расправой со стороны
участников преступного сообщества. Совершение преступления — угроза уголовной
ответственности, обезопасить от которой
правоохранительные органы не имеют легальных оснований.
Ссылки на ст. 16 Закона «Об оперативно-розыскной деятельности» об освобождении
от уголовной ответственности при правомерном выполнении своего служебного или общественного долга должностным лицом
правоохранительных органов или лицом,
оказывающим ему содействие, не состоятельны. Как отмечалось, в силу прямого указания
Уголовного кодекса Российской Федерации
единственным источником уголовного права
является сам Кодекс. Единственный способ
превратить ст. 16 Закона «Об оперативно-розыскной деятельности» в действующую
норму — это дополнить Уголовный кодекс
предлагаемой авторами статьей 42-1.
Попытки оправдать состоянием крайней
необходимости совершение преступления
внедренным в преступную организацию
оперативным работником или лицом, оказывающим содействие правоохранительным
органам, также несостоятельны. Прежде
всего потому, что требуемое для вхождения
в круг преступников совершение внедренным общественно опасного деяния не было
единственным способом предотвращения
вреда, как этого требует ситуация крайней
необходимости. Можно было обезвредить
организацию иным путем (например, путем
проведения боевой операции).
Нормы об исключении уголовной ответственности исполнителя за причинение
вреда при надлежащем исполнении профессиональных или должностных обязанностей
хорошо известны иностранному законодательству (США, Франция, ФРГ, Италия,
Испания и др.). Они позволяют, прежде
всего, правоохранительным органам вести
активную оперативную разработку, не опасаясь того, что подобная активность может
быть оценена по формальным критериям
как преступная.
Таким образом, давно назрела практическая необходимость уголовно-правового
регулирования подобных ситуаций, которые,
как правило, не перекрываются действующим кругом обстоятельств, исключающих
преступность деяния.
В заключение отмечаем, что предложенная норма позволит обезопасить добросовестных исполнителей не только от
угрозы уголовного преследования, но и
от вероятных санкций, вытекающих из
специфического понимания российского
законодательства Европейским Судом по
правам человека. Так, по делу «Худобин
против России» были признаны провокационными (подстрекательскими) действия
сотрудников милиции при проверочной
закупке наркотических веществ. Однако
явных нарушений Закона «Об оперативно-розыскной деятельности» в действиях
милиционеров не было.
| 